ко мне относились.

            Но после каникул и затем длительной болезни, когда я пришла в школу, я с первых же дней почувствовала себя одинокой. Я увидела, что центром класса стала новая ученица, замечательная комсомольская работница Катя.

            На вечере вокруг Кати толпа, а я одна (со Светланой). Гриша тоже там. Некоторые ребята, увидев моё одиночество, стали хамить. О-о, я не знала ещё до сих пор, что такое одиночество! Одна, всегда и всюду одна! Я истерзалась, замкнулась… Только книги и театр немного спасали меня.

            И вот я разозлилась, а злость подсказала мне выход. Светка тоже одна. Двое «одиноких и несчастных» нашли друг друга и заключили союз. А план таков: разбить центр около Кати, создать кружок вокруг себя. Для этого объясниться в любви Пете и тем самым оторвать его из окружения Кати... Таким же путём воздействовать и на других мальчишек. Я не соображала, что делаю. Куда делась моя честность, принципиальность! Во мне кипела зависть – подленькая, мелкая зависть к Кате.

            Теперь всё позади. На проклятом вечере, где я намеревалась привести в действие свой план, я вовремя спохватилась, поругалась со Светкой и ушла с вечера. Шла домой, глотая слёзы, бормотала проклятья себе и Светке...

            Но этот вечер стал переломным. Я долго не могла уснуть. Но выход нашла – учиться и работать, а всё остальное придёт само собой. Мне и сейчас стыдно за прошедшее, очень стыдно, но больше это не повторится.

            Сейчас настроение улучшилось. Читаю, работаю с увлечением, все свободные часы провожу на катке.

            6 марта.

            Сегодня трагикомическая сцена.

            Верочка возилась с куклой. Я гладила бельё. Угли погасли, утюг остыл. Мне надоело перебирать бельё, и я уткнулась в книгу Фейхтвангера «Лже-Нерон». И по обыкновению так углубилась в чтение, что всё забыла, ничего не вижу и не слышу. Случайно оторвалась, и – о ужас! – картина: Верочка сидит на полу, рядом утюг и она с наслаждением ест уголь! Вся мордашка чёрная – только глазёнки блестят. Я невольно (от страха!) закричала, и Верочка от меня убежала в другую комнату. А уголь во рту! На шум прибежала мама из кухни и посмеялась над моим страхом. Пускай ест: чего-то в её организме не хватает, и ребёнок тянется к углю.

            8 марта.

            Моё последнее увлечение – Лион Фейхтвангер. До сих пор я его совсем не знала. Читала только «Семью Оппенгейм». Но настоящий Фейхтвангер не здесь, а в «Иудейской войне». Какая изумительная вещь! Я не могла оторваться от неё, совершенно забросила уроки, носила с собой в школу.

            Поставила себе в план: прочитать всего Фейхтвангера и написать сочинение «Антифашистские романы Фейхтвангера».

            20 марта.

            Сегодня я в школу не пошла. Сидела, читала. Вдруг... Мещеряков Серёжа! Это старый, с детства, друг папы! Но что от него осталось! Обшарпанный, замызганный и пьяный. Только голос остался. А голос у него удивительный, песни поёт исключительно хорошо, задушевно. Голова у него тоже умная, он хороший математик – и вот скатился в подонки.

            Когда-то Мещеряков хотел вместо папы отдаться жандармам. Сейчас он тоже плачет и говорит, что отдал бы за папу свою жизнь. Смотрю я на него, и невольно слёзы навёртываются – жалко его, и папа на память приходит. А дядя Серёжа вдруг запел, да как запел:

                                Хороши гречанки на Босфоре...

            Я разревелась, за мной бабушка и мама. Так ярко встала картина: полна комната старых друзей папы, друзей подполья и гражданской войны, и вот Серёжа Мещеряков запевает:

                                Далеко, далеко

                                Степь за Волгу ушла... 

            Серёжа точно понял меня и запел эту песню. Нигде и никогда я не слышала, чтобы с таким чувством, с такой лирической глубиной пели русские песни, песни Волги...

            Хороший человек Серёжа, но пропащий. Только папа мог бы его вырвать из пьяного босяцкого болота.  

            25 марта.

            Сейчас каникулы и я бездельничаю до безобразия.

            Сейчас приехала от Лены. Был там и Гриша. Последние дни часто бываю с Гришей, отношения у нас установились прекрасные. Он мне сказал, что пытался обмануть и меня и себя. Он любит меня. У меня к нему чувство тоже большее, чем дружба. Только это совсем не то, что было. Сейчас много спокойней, но глубже, серьёзней. Но я и виду не подаю и не подам. Пусть будет дружба.

            Мне жалко Лену. Я счастлива, а Лена одинока...

            Ура! Телеграмма – Илья свободен, просит денег на дорогу...

            Дома веселье, а у меня мысли об отце...

            27 марта.

            Комсомольские дела